Давид Гроссман
«Как-то лошадь входит в бар»

Роман, обладатель Букера-2017.

«Всякий, кто любит язык, не может не любить всей душой сленг».
Шуламит Харевен

«В том месте, где мы правы, не расцветут цветы весной».
Иегуда Амихай

Две эти цитаты взяты из литературного обрамления книжки — предисловия и послесловия, и как нельзя лучше расставляют смысловые акценты на полотне романа. Этакая картинка в рамочке.

Об издании: твёрдый переплёт, издательство ЭКСМО, Москва, 2019 г, 320 стр, цена в «Гиперионе» 610р.

Первая цитата, (взята из предисловия) раскрывает основную фишку стиля повествования: текст максимально наполнен современной прямой речью. «Язык Гроссмана ёмок, глубок, необычен, иногда трудно переводим» — делится с нами переводчик Виктор Радуцкий. А ещё этот текст — откровение, буквальное выворачивание себя героем наизнанку. По фабуле роман умещается в одном-единственном вечере выступления 57-летнего стендапера Довале в городе Нетания, и оно — выступление — нашпигованно сленгом и жаргонизмами, как праздничная утка — яблоками.

Чего мы ждём от стендапа? Лёгкости, юмора, отдыха. Но веселье и юмор порой таят глубокую трагедию, и в данном случае — именно так. Отправной точкой для написания романа стала реальная история о подростке, которого забирают из летнего лагеря, передают с рук на руки и везут на похороны, но кого из родителей, папы или мамы — не известно.

Так получилось.

Четырнадцатилетний мальчик четыре часа (уточним — дело происходит до эры мобильной связи) не знает, на чьи именно похороны его везут. Этот день режет всю его жизнь, как ножницами, на «до» и «после», и это — травма на всю жизнь. Попробуйте-ка представить себя на его месте.

Не приведи Господь выбирать, даже мысленно, кому из близких ты даруешь жизнь, а кому — смерть. 57-летний Дювале спустя сорок с лишним лет решает заняться прилюдной психотерапией, переживая этот день заново — вместе со своей публикой. Что из этого вышло, вы узнаете, если прочитаете роман до конца.

Вторая часть эпиграфа — глубинная правда, не всегда подсвеченная нарративами, но живущая в каждом произведении Гроссмана. Правда в том, что у каждого она — правда — своя, не всегда совпадающая с правдой соседа. И с этим тоже нужно как-то жить.

Пожалуй, подкреплю цитату-эпиграф ещё одной, гроссмановской: «тупиковая ситуация по урегулированию арабо-израильского конфликта привела к развитию метафизического чувства — искусства как способа проникнуть в сложные аспекты бытия и познать их».

Такое объяснение автор подводит под бурное развитие израильского искусства в целом и с ним, пожалуй, невозможно не согласиться.

Послесловие написано самим Гроссманом специально для русскоязычных читателей (заметим в скобках, что русский — сорок четвёртый язык перевода этого яркого образчика современной израильской литературы).

Автор, сравнивая свой родной иврит с домом, а израильскую литературу с действующим вулканом, меж тем признается в страстной любви к русской литературе, сформировавшей в подростковом возрасте его восприятие жизни в целом.

Удивительно, но у Гроссмана целый ряд произведений, написанных о подростах или для подростков. Вот такой неожиданный итог чтения русской литературы ивритоязычным автором.

«Всё переплетено» — Оксимирон.

Итак: хотите познакомиться с хорошей современной израильской литературой? Читайте Давида Гроссмана.

Follow us:

Applications

COMPANY

PRODUCTS

COMMUNITY

CHOOSE LANGUAGE

Наша афишка

LJ Video